Семейная пара открытых геев объяснила "МК", зачем они хотят официально зарегистрировать свой брак

В эти дни традиционно говорят о любви. "МК" тоже решил поговорить с двумя влюблёнными, которые планируют жить вместе лет сто, воспитать детей и состариться на одной кухне. А зовут их Костя Оприск и Игорь Колчинский.

Костя — милый и немного витиеватый. Игорь — серьёзный и строгий. Ну, мне так показалось... Познакомились они при помощи Интернета: Игорь откликнулся на анкету, в которой Костя назвал себя "мизантропом, циником и редкостным романтиком". С тех пор они вместе почти полтора года. И на вопрос: "Почему вы считаете себя семьёй?" — они отвечают: "Потому что мы любим друг друга".


Про любовь
— Костя, а как вы видите дальше свои отношения?

Костя: Ну, лет через 10, когда узаконят однополые браки, мы с Игорем будем в первой пятёрке.

— А не получится так, что 90% браков тогда будут однополые?

— Маловероятно. На первых порах действительно может получиться некий ажиотаж. Но даже если такая мода появится, то она не проживёт больше полугода.

— Среди геев много одиноких людей? Круг-то узок...

— Н-ну, пожалуй, да. Думаю, больше, чем среди гетеро...

— А вы долго пытались найти себе пару?

— Недолго, чуть больше года. Некоторые лет по пять ищут.

— Ну, среди натуралов то же самое. А правда, что у геев от знакомства до постели проходит меньше времени, чем у негеев?

— Наверное. Ну да.

— А как тогда выглядит конфетно-букетная стадия? В чем романтика отношений?

— Они наступают немного позже, в другое время, нежели у гетеро.

— Сначала секс, потом цветы.

— Ну, не так грубо... Но да, это более поздняя стадия. Сначала начинаются отношения, а потом романтика. И рассчитывается, что она продлится до логического конца. До деревянного, так сказать, ящика... А романтика у нас в... м-м-м... в ночных разговорах на кухне. Под чай. Прогулки за руку — такого ещё не было. Поцелуй на улице был.

— Игорь, а вы считаете, у вас с Костей романтичные отношения? Смотрите — за ручку не гуляете, цветы не дарите.

Игорь (полуоборачиваясь к Косте, с намёком): Вот цветы. Я уже сколько раз намекал, но! И это последнее китайское предупреждение!

Костя: По поводу цветов... (Вздохнув, начинает ворчать и мямлить.) Вот я никогда не мог этого понять...

— Ой, какие знакомые отмазки: "трупы цветов", "лучше деньгами"!

— Я могу понять, когда дарят цветок в горшке...

(Мы с Игорем обмениваемся понимающими взглядами — вот они какие, мужики!)


Про родителей
— Как ваши родители относятся к той ситуации, что у их сына — гражданский брак с мужчиной?

Костя: Честно говоря, этот разговор я не заводил. Но я знаю, что они в курсе и моей ориентации, и того, что у меня есть молодой человек. Я пока не придумал, как об этом говорить. И они не говорят. Идёт такое взаимное умалчивание...



— А им будет грустно узнать, что их сын — гей?

— Честно? Не знаю. Понятно, что в ближайшее время этот разговор завести придётся. Но они отреагируют, думаю, нормально. У нас с детства в семье либеральные отношения: свобода действия, свобода выбора.

Игорь: У меня всё сложнее. Почему, например, для меня зарегистрировать брак с Костей — это не простая формальность, а достаточно серьёзная потребность? Потому что за этим штампом в паспорте стоит целый комплекс прав, которые мне необходимы. Например, вопрос наследования. Если со мной, не дай господи, что случится, моё имущество должно достаться Косте, и родителям оно, я считаю, не нужно. Меня за это много раз называли аморальным человеком, говорили, что я своих родителей критикую, не люблю и так далее. Но это мой выбор.

С матерью у меня отношения более-менее поддерживаются, но с отцом они зашли в тупик. И здесь не моя вина. Отец — человек религиозный до самой крайности. И я совершенно не понимаю, как он может в своём сознании удерживать такое количество взаимоисключающих параграфов. Потому что, когда начинаешь с ним спорить на какую-то тему, это сплошные противоречия.

— Но всё сводится к тому, что геев быть не должно.

— Самое главное: "Сынок, я полностью за то, чтобы ты был счастлив, любил, тебя любили, но — с женщиной". Потому что с мужчиной — это смертный грех, это хуже, чем убийство.

— Содом и Гоморру вспоминает?

— Да. И я ему говорил: "А ты помнишь, что Господь разгневался только после того, когда два ангела вошли в город и их начали домогаться? И Господь именно на это обозлился, потому что было нарушено святое правило — путника надо накормить и предоставить ночлег. И вот это было спусковым крючком для уничтожения Содома и Гоморры — потому что праведников там больше не осталось. Там был разврат абсолютный, но подчёркивалось, что это был именно разврат, просто беспорядочный секс, промискуитет. Это было ментальное развращение, а сексуальное — это уже последствия". Но отец на это мне отвечал, что есть ещё писания святых отцов, в которых уже про гомосексуалов сказано чётко. И плевать все хотели, что это писали люди, а не в Библии сказано!

— Я гляжу, вы занимались этим вопросом.

— Так я вырос в этой семье, меня в церковь водили. В воскресную школу, на исповедь и к причастию...

Про себя

— А не было мысли: "Что-то я действительно не то делаю?"

— Было! Естественно! Но ещё когда я был маленьким — когда работало родительское "Бог есть, и нужно соблюдать его заповеди и жить вот так, а не так" и был страх божий, пусть и в детском виде, — у меня возникла мысль: вот есть православные христиане, есть католики, протестанты, есть вообще мусульмане, буддисты. И они же все абсолютно уверены в том, что там, наверху, всё так, как они себе представляют и как их учат. И я поставил себя на место человека со стороны, который видит это в первый раз, и подумал: "Вот как он разберётся, кто из них прав?”. Мне было тогда лет 9—10. Этот мысленный эксперимент и отправил меня в размышления ещё до перипетий с сексуальной ориентацией.

И эта точка стала отправной в вопросе: а насколько корректно говорить, что как мы верим, так оно и есть? И мы должны жить так, чтобы попасть в рай. А не в ад. И это было важным сигналом впоследствии, когда встал вопрос об камин-ауте (открытом признании себя геем), когда у меня в 13 лет пошли первые влюблённости. И юноши мне оказались интересны, а девушки — нет.

— Но в 13 лет круто, чтобы у пацана были девчонки.

— Ну да, я смотрел вокруг — модель была всего одна, я на неё ориентировался и старался ей следовать. Но она работала лет до 13—14, и я пытался завести отношения с девушкой. Но в конечном итоге с девушкой отношения никак не завязались, а я влюбился в юношу.

Я долго пытался от себя гнать эту мысль, разбирался в себе — правильно это или нет, а какой у меня юридический статус, религиозный и так далее. Полгода прошло с того момента, когда я увидел данного конкретного юношу и понял, что со мной что-то происходит — мне хотелось его чаще видеть, хотелось с ним общаться, и это отличалось от всего остального общения с другими людьми. И однажды я понял, что та нужда в этом человеке, без которого я уже не представляю вселенную, вот это — любовь... Я не читал описания любви в книгах, я сам к этому пришёл. И на этом моменте у меня начался конфликт с религией: "А как тогда, если это грех?". Я начал читать литературу по этому вопросу, отделять зёрна от плевел, в конце концов конфликт разрешился тем, что религия в этих вопросах несостоятельна. XXI век на дворе, и некоторые вещи уже сильно изменились.

— Костя, а вы сильно огорчились, когда поняли, что вы гей?

Костя: Я вообще не огорчился. Другое дело, что понял я это в 14 лет и 5 лет не знал, что мне с этим делать. Это было разбирательство в себе, общение с кучей психологов, и никто из них не говорил, что я болен, но и не все говорили, что это нормально. Кто-то говорил, что это пройдёт, что это возрастное. И очень долго я убеждал себя в этом. Но вот только годы шли, а ничего не проходило. И я уверен, что большинство до сих пор не верит в то, что я гей.


Про геев
— А можно гея узнать по серёжке?

— Да нет, их носят многие представители неформальных сообществ. Это стереотип, что геи носят серьгу в правом ухе. У меня — в левом.

— Говорят, у геев есть особая доблесть — совратить натурала.

— Да бред! У геев высокое самоуважение, и оно им этого просто не позволит.

— Основная претензия к геям звучит так: молодые мальчики где-нибудь на гей-параде или по телевизору насмотрятся всякого блеска-треска и скажут: "Я тоже хочу быть геем".

— У них не получится. Потому что это врождённое самосознание. Он может из себя изображать гея, копировать стиль, что сейчас довольно распространено, и даже спать с мужчинами. Но полюбить мужчину он не сможет. Геем невозможно стать. Им рождаются.

Игорь: Такая претензия существует, но она несостоятельна. Вот где вы видите "телевизионную гей-культуру"? Покажите мне открытого гея в России! Сколько их? Больше всего слухов ходит вокруг Бориса Моисеева и Зверева. Но они сами никогда таких заявлений не делали, что они — геи. Есть стиль одежды, жизни, есть мода, есть так называемая голубая субкультура. Но не любой гей будет в ней находиться и иметь к ней какое-нибудь отношение.

Различные патриотические организации обычно говорят: "Вот, Сергей Зверев! Гомосексуальная пропаганда! "Адъ и Израиль!" Но, ребята! Сергей Зверев даже не признался, что он гей! Так что нельзя говорить, что это — гомосексуальный образ жизни. Это просто Зверев так выглядит.



Костя: Да, это стиль, над которым люди работают. Я видел Моисеева вживую, и сказать, что в нём есть проявления признаков гомосексуальности, нельзя. Если посмотреть на Моисеева за сценой — так называемый гей-радар молчит. Сложился какой-то стереотип, но он сложился из восприятия заграничных звёзд прежде всего.

— Ну да, геев воспринимают обычно как мужчин в перьях, розовых футболках и золотых джинсах.

— Это связано с тем, что в основном все истории о геях — это истории об артистах. В гей-клубе это выглядит именно так, но это клубная жизнь, светская. В обычной жизни геи практически ничем не отличаются.


Про гей-парады
— Зачем вам гей-парады?

— В глобальном смысле это доказательство той мысли, что мы есть среди вас.

— Но вы же понимаете, что в обществе есть другое мнение, что вы хотите нагло попрать все нормы морали и затащить в свои ряды побольше нормальных мужиков.

— Вот именно поэтому сегодня я против гей-парадов в России. Гей-парад возможен только тогда, когда это праздник, поднимающий настроение всему обществу.

— То есть вы хотите праздника?

— В идеале да. Чтобы эти парады не были связаны с какими-то проблемами. Чтоб просто всем было хорошо и весело.

— А вы встречали людей, которые хотели быть похожими на геев, но потом возвращались к женщинам?

— Да. Они просто взрослели. Лет в 17—18 занимались дурью, потом проходило. Приходило понимание того, что это — не их.

Игорь: Мы — открытые геи. Потому что мы хотим быть частью общества. Открытость — это способ интеграции в общество. Но, естественно, мы общаемся с теми людьми, которых это не напрягает.



— Геев становится больше?

— Нет таких исследований. Все цифры колеблются в определённых рамках — 3—13% (по исследованиям разного времени, в зависимости от географии и так далее), и максимальный процент — в Сан-Франциско: 15 с лишним. Но это — гей-сити, столица всего "голубого" мира, они туда просто мигрируют, съезжаются.

— Бедные женщины Сан-Франциско... А нам вот, кстати, в редакцию пришло письмо из маленького городка. Человек писал: "Мне кажется, я здесь совсем один, мне даже не с кем познакомиться". В такой ситуации человек вполне может влюбиться в натурала, а это тогда совсем грустно и неразделённо...

— Процент геев одинаков по всей планете. Но маленькие города отличаются тем, что выбор там меньше и найти себе пару сложнее. И уровень гомофобии выше. Там не встаёт вопрос о каких-то длительных отношениях. Скорее всего это — встретились, быстрый секс и разошлись. И люди вообще не задумываются, что возможны отношения, любовь, совместный быт и прочие вещи. А большой город отличается высокой концентрацией, там будет уже большой круг, в котором можно найти какой-то выбор.

Я сам из провинции, из города, где живёт 25 тысяч человек. И я прекрасно представляю и понимаю, какой это ужас. Это тяжело и страшно. У меня самого была неразделённая влюблённость к гетеросексуальному юноше. Три года своей жизни я на него потратил.

Естественно, я от него ничего не добивался и не мог добиться. Я ему признался, и он всё знал и понимал, разделял мои переживания. Но, конечно, ничего не мог дать в ответ. Он очень хороший человек, мы до сих пор
дружим, хотя всё давно прошло, но дружеские отношения сохранились.


Про детей
— А зачем вам дети?

— Детей воспитать хочется. К этому вопросу приходят все.

— А как вы ребёнка воспитаете — модель-то семьи будет перекошена?

— Можно, я про себя расскажу? Доверие к отцу я потерял примерно в 4-летнем возрасте, потому что он обошёлся со мной жестоко. Через много-много лет после этого я разговаривал с матерью, и она сказала, что отец просто пытался быть примером, мужчиной, на которого "ты бы захотел быть похожим". Мы с ним, действительно, вбивали гвозди, ремонтировали, много чего делали, что мне в жизни сейчас помогает. Но его способ воспитания: он пытался быть жёстким. И потерял моё доверие. Наши отношения никогда не были такими тёплыми, как с матерью или с другими родственниками. Более того — я этого человека до определённого момента своей жизни не-на-ви-дел...

Мне не нужен был такой отец! Мне родитель нужен был. Который меня любит, понимает и обо мне заботится. Главное, чтобы ребёнок получал родительскую любовь, неважно, какого пола его родители. По европейским исследованиям, кстати, было недавно выявлено, что в лесбийских семьях, где две девушки были матерями, ноль процентов детей подвергаются насилию. Против 25% — в гетеросексуальных.

А говорить о том, что однополая семья будет нетрадиционной, из ряда вон выходящей... У нас в стране распадается огромное количество браков, когда ребёнок остается с одним из родителей. Один родитель — разве можно назвать такую семью традиционной?

И вообще, традиционная семья — ради бога! Сами в такой выросли. Но отдельный институт однополого брака вполне мог бы существовать. Да, когда ребёнок будет воспитываться в однополой семье, гендерные черты он будет брать от родителей и, естественно, в определённой степени будет андрогинен. Но часть черт он возьмёт из общения с родственниками, ближайшего окружения, из общества и СМИ. Ребёнок смотрит кино, слушает музыку и книжки читает разные — и "Отцы и дети", и Дэна Брауна. Проблемы серьёзной я тут не вижу.

— То есть "заразить гейством" ребёнка невозможно?

— Именно. Подумайте сами — я вырос в гетеросексистской матрице, но гетеросексуалы меня "не заразили"! И выбить это из меня пытались, и на исповедь водили, и что только не делали. Мне очень повезло, что меня лечить не начали. Я гетеросексуалом не стал и вряд когда-нибудь туда вернусь. Мне комфортно с мужчиной, я люблю мужчину. И я этим счастлив.


по материалам Автор: Ольга Петрова, газета "Московский комсомолец"
Фотографии Лиды Михайловой.